Если античная мода достигла своего «рококо» в моде
позднего Рима, то средневековая мода, описав свой собственный круг, также
пришла к своему Рококо - «рококо готическому». Своей кульминационной точки
позднеготическая мода достигла при дворе бургундских герцогов (в Чехии - при
дворе Вацлава IV). Изысканный вкус, помпезность и великолепие новой моды нашли
свое выражение в одежде знати в виде богатой декорации и орнаменте платья.
Однако и бургундская мода не была оригинальной. В ней сочетались элементы чешской
моды, которые проникли сюда в период Вацлава IV, и моды итальянской. Но надо
сказать, что именно в бургундской моде наиболее ярко проявились элементы
средневековья. Это чувствуется — в обилии красок и эксцентричности деталей. И в
мужской одежде это явление видно больше, чем о женской. Короткая куртка,
называемая также пурпуэн (pourpoinf), которую уже в XIV веке носили в
дополнение к прилегающим штанам, позволяет теперь еще больше подчеркнуть
натуралистические детали — выглядывающую рубашку, нижнее белье, штаны в
обтяжку, детально обрисовывающие мужскую фигуру, - и утилитарные детали, как,
например, дополнительные пояса, подвязки и т. д. Художники позднего
средневековья с увлечением выписывали все эти детали, так же как и штаны,
называемые ми-парти (mi-parti] или «деленные» —типичное выражение для позднего
средневековья и его игривости. Цветовые комбинации мужских штанов часто были
символичны. Так, например, символическое значение приписывалось синему и
зеленому цветам, которые для нормального платья использовались редко. Эти цвета
символизировали любовь: синий - верность, зеленый — влюбленность. По словам
известного французского портного XV века, повседневные платья шились, главным
образом, из материй серого, черного и фиолетового цвета. Но выходные платья изобиловали
контрастирующими деталями. Преобладал красный цвет, на втором месте стоял
белый. Допускались все комбинации цветов. Оливье де ла Марш в своих
«Воспоминаниях» (1435—1488) упоминает о даме в фиолетовом шелковом платье,
которая приехала на коне, покрытом синим шелком, со свитой из трех мужчин,
одетых в костюмы яркокрасного цвета с зелеными капюшонами. В то время очень
популярным был черный цвет, особенно, когда платье шилось из бархата. Из него
шили и придворную одежду. Известно, что бургундский герцог Филипп Добрый в
последние годы одевался только в костюмы черного цвета и его свита подражала
ему в этом. Король Рене Анжуйский любил комбинации из черного, серого и белого
цветов. Серый цвет с фиолетовым в комбинации с черным также был модным. Синий и
зеленый цвета не пользовались популярностью, а желтый и коричневый казались в
то время безобразными. Какой характер имела нелюбовь к этим цветам —
эстетический или символический, это не известно. Серый и коричневый цвета
считались тогда цветами грусти. Зеленый цвет использовался в торжественных
случаях. Однако, со второй половины XV века когда-то элегантное сочетание
черного с белым вытесняется снова комбинацией желтого с синим. В XVI веке
причудливая и смелая комбинация цветов позднего средневековья совершенно
исчезает. Весьма метко это разнообразие цветов описывает австрийский летописец
ХV века и при этом отмечает, что каждый носил то, что ему нравилось. У одного
был жакет из двух цветов, у другого - левый рукав был намного шире правого,
иногда даже шире, чем длина всего жакета. У некоторых рукава были украшены
полосами разных цветов и серебряными колокольчиками на шелковых шнурах. Иногда
на груди носили платки разного цвета, которые были украшены буквами, вышитыми
шелком или серебром. Одни отделывали край одежды одноцветным сукном, другие
украшали его каймой либо надрезами в виде кистей. Плащи носили до того
короткие, что они не прилегали даже к бокам.
Эти короткие плащи одевали при всех случаях. Однако во
время торжеств полагалось быть в длинном плаще, называемом опелянд
(houpelande), который, вероятно, появился как замена трудоемкого сюрко около
1360 года. Портные начали их изготовлять скорее всего из соображений борьбы за
существование. Поэтому у них был сложный покрой и богатая отделка, этот плащ
стал праздничной одеждой при торжественных случаях как для мужчин, так и для
женщин. Он украшался воротником и мехами, часто подпоясывался. Таким образом,
вся фигура с головы до ног была закрыта дорогим сукном или парчой. По контрасту
с этим объемным плащом нижняя одежда женщин, теперь еще более сложно
выкроенная, стала еще больше прилегать к телу. И женская фигура в это время
изображается иначе, нежели то было предписано модой конца XIV века. Грудь
высоко поднята и выступает вперед, благодаря высоко поднятому поясу, а глубокий
вырез в виде буквы «V» уменьшает лиф платья. Декольте иногда прикрывалось
вставкой, собственно, это - нижняя рубашка. Эти вставки в Чехии назывались
прсники (от слова «прс» — грудь). Глубокие фалды сильно присборенной юбки
переходили в шлейф, подобно тому, как это было в предшествующую эпоху. Однако
наиболее выразительным было украшение головы — модные «шляпы», весьма быстро
сменяющие друг друга. И, вероятно, дольше всего оставались в моде геннины с
вуалью, создающие причудливые силуэты, которые имели свои аналогии вплоть до
XVIII века. Броские одежды той эпохи шились из парчи, сукна, дорогого бархата,
которые дополнялись вышивкой и мехами. Этот последний, первоначально
используемый только прямо по назначению, теперь, в средние века, считается самой
красивой отделкой, для отделки мех ценится больше, чем золото и драгоценные
камни, которые остались на платьях прошлых эпох, как, в какой-то степени,
остаток «варварской» переоценки материала. Но тем не менее и эти одежды в
период позднего средневековья казались высшим церковным и светским сановникам
слишком дорогими и поэтому они неоднократно против них выступали.
Чешские блюстители нравов и священники также боролись
против распространения французской и итальянской моды в Чехии. Были недовольны
они и королевским двором. Проповедники обличали современную одежду как грешную,
мерзкую и непристойную, а также обрушивались на неё за то, что она порождает
высокомерие — у одних, и зависть - у других. Роскошь в одежде порождала у них
также опасение за будущее экономики своего народа. Они резко выступали против
всяких излишеств в костюмах и особенно—против роскоши одежды, в которой
верующие ходили в костел. Гуситское движение, а позже и реформация, были против
помпезных церковных празднеств, которые были в Италии и других католических
странах необходимой составной частью церковной жизни. Они были противниками
всякой роскоши в одежде. Но ни церковные запреты и призывы, ни усилия
ограничить роскошь не смогли ничего сделать против новой модной волны,
достигшей Чехии после Гуситских войн. Снова начинается борьба против
эксцентричности в моде. И в первую очередь «достанется» женщинам, их шлейфам и
покрывалам. Петр Хелчицкий удивляется множеству сукна, которое было необходимо
для изготовления женской юбки со шлейфом. Магистр Ян Рокицана, пражский
архиепископ, современник Йиржи из Подебрад, в своем сборнике проповедей также
высказывается против готических шлейфов, которые современники называли
«хвостами». И всетаки эта мода продержалась до начала XVI века. Ещё а 1503 году
Барбора из Врхлаби, по сохранившимся судебным материалам, обвиняет своего слугу
в том, что он похитил у неё красное платье из итальянского сукна «с хвостом».
Чрезмерное украшение и пестрота мужской одежды привели к
тому, что в 1447 году бургомистр города Праги запретил пражским ученикам
одеваться по этой моде; он приказал им ходить в простом платье, а не в дорогом,
как ходили горожане. После бургомистра последовали запрещения со стороны
внушающей страх королевской власти. Йиржи из Подебрад запретил ношение
остроносой обуви и просит своих приближенных, чтобы они запретили обувщикам её
изготовление. Но так же, как и шлейфы, остроносую обувь носили вплоть до XVI
века. Богуслав Гасиштейнский из Лобковиц в 1502 году сетует на то, что в Чехии
еще не перестали носить остроконечные ботинки. Все эти голоса, выражающие
несогласие с крайностями готической моды, были кодифицированы в Аугсбурге в
решениях сейма, а в 1503 году обсуждались в пражском императорском колледже
Карла IV. Призывы блюстителей нравов, позднее воплощенные в законах, невольно
прокладывали дорогу новым модным направлениям - моде Ренессанса.
